…В конце 1920-х годов его лекции в будущем ВГИКе слушал Дмитрий Константинович Дудкин, член Союза кинематографистов СССР и член Союза писателей СССР, в начале 1970-х годов возглавлявший на автозаводе ульяновское литературное объединение «Горизонт», прошедший «школу ГУЛага» и лично знакомый с А.И. Солженицыным.

«Он нас всех перепахал», – говорил о нём уже в 1990-е Дмитрий Константинович, имея в виду, вероятно, что читал им лектор нечто столь необычное, глубокое, культурное, что это никак не походило на общепринятые тогда якобы марксистские, «классово-пролетарские» грубые схемы и представления. Тогда, в 1920-е, молодой преподаватель весьма «несвоевременно» увлекался немецкой идеалистической диалектикой, Гегелем (исполняя философское завещание Ленина о продолжении дела его), а в области искусства – классикой, Высоким Возрождением… Дмитрий Дудкин был убеждён, что он не был тогда марксистом…

…В 1930-е годы его знаменитые лекции в не менее знаменитом ИФЛИ (Московском институте философии, литературы и истории), на которые, по воспоминаниям современников, съезжалась «вся Москва», слушал Иван Дмитриевич Хмарский, искусствовед, известный ульяновский преподаватель высшей школы, профессор, литератор, также оставивший полные уважения и удивления перед этим человеком воспоминания («Ульяновская правда», 30 июня 1990 года).

…В тридцатые же годы, по словам Нины Ивановны Никитиной, легендарного для Ульяновска библиографа и краеведа, молодёжь с интересом, вниманием и уважением читала журнал «Литературный критик», духовным лидером которого и «течения», с ним связанного, был опять же этот человек. На вечере памяти Н.И. Никитиной в 2006 году искусствовед Галина Савинова, увидев в газете рядом со статьёй о Нине Ивановне публикацию о фронтовых приключениях нашего героя, воскликнула: «О! Его книги были нашими настольными…» и, помнится, даже всплакнула о драматической судьбе поколения, прошедшего войну…

…Наконец, с 1974-го по 1983 год с ним переписывался Михаил Григорьевич Михайлов, живший в то время в нашем городе человек со сложной судьбой, фронтовик, журналист, публицист с горячим темпераментом общественника и склонностью к глубоким размышлениям. Их содержательная философская и в то же время житейская переписка со временем, скорее всего, станет достоянием общественности, а может быть, и событием в ульяновской культурной жизни и истории города…

Кто же этот загадочный и удивительный человек?

...В издательстве «Российская политическая энциклопедия» в серии «Философия России второй половины ХХ века» вышла книга «Михаил Александрович Лифшиц». Она подготовлена научным центром «Архив М.А. Лифшица» и посвящена одному из самых загадочных, по признанию «Независимой газеты», мыслителей советской эпохи, действительному члену Академии художеств СССР Михаилу Александровичу Лифшицу (1905–1983).

«Авторы статей сборника рассматривают теоретическое наследие философа, в значительной своей части ещё не опубликованное, как новое слово в философии, как метод разрыва порочного круга времени, выхода из безвыходных обстоятельств», – говорится в аннотации. Рождение, содержание и судьба достижений учёного освещаются и анализируются на широком историческом, общественном, идеологическом, научном фоне его эпохи. Многие статьи основаны на материалах из архива учёного и впервые знакомят с ними.

Сильное впечатление, судя по рецензии в «Литературной газете» («…читается как захватывающий роман»), производят документы, опубликованные в статье А.П. Ботвина (Ульяновск) «Анабазис:* война в документах, воспоминаниях и суждениях философа», повествующие о военной эпопее 1941 года героя книги Михаила Лифшица. С первых дней войны он служил в Пинской (Днепровской) военной флотилии, осенью того же года ему пришлось выходить из Киевского окружения.

Писатель чудом избежал смерти: однажды «был задержан немецкими кавалеристами и поставлен в яму для расстрела», в другой раз сам «приготовился сделать последние выстрелы из нагана». В конце концов, проследовав через Курск, Воронеж, Куйбышев, философ оказался в Ульяновске морозного января 1942 года (по некоторым сведениям, морозы доходили почти до 50 градусов!). В наш город были эвакуированы учреждения военно-морского ведомства.

Здесь М.А. Лифшиц писал в органы ГПУ ВМФ «Объяснение» о своём пребывании «на территории, временно занятой противником», и «Дополнение» о встречах с немцами. Впервые эти важные и интереснейшие документы, подтверждающие пребывание философа в нашем городе, были частично опубликованы в «Ульяновской правде» к годовщине Победы четыре года назад.

Сохранилась также почтовая карточка, написанная и посланная М.А. Лифшицем в то же время из Ульяновска жене Лидии Яковлевне Рейнгардт в Чистополь, на Каму. Там находилась знаменитая теперь колония эвакуированных из Москвы писателей, и туда, как можно предположить из его «Разговора с чёртом», Лифшиц добирался из Казани самолётом той же морозной зимой 1942 года. После обращения текст карточки продолжается так:

«Ещё один эсминец. Сижу в этом скучном Ульяновске. Долго ли продолжится это сидение, не знаю».

На лицевой стороне открытки изображён огромный военный корабль. На карточке стоит почтовый штамп Ульяновска – 21.1.42, хотя написана она 18 января. Вероятно, после фронтовых приключений и опасностей небольшой и тихий, хотя и забитый эвакуированными людьми и учреждениями Ульяновск не мог не быть для философа и военного скучным. Он сообщал:

«На всякий случай вот мой адрес: Ульяновск, Энгельса, 19. Редакция журнала «Краснофлотец».

Следует уточнить, что в газете Пинской (Днепровской) военной флотилии, носящей название «На боевой вахте», М.А. Лифшиц работал со 2 июля 1941 года «в качестве писателя (инструктора литератора)», а в окружении среди прочих своих документов ему пришлось уничтожить и членский билет Союза писателей СССР за подписью М. Горького. В дальнейшем, во время войны и военной службы до 1946 года в ГПУ ВМФ и в военных учебных заведениях в Ленинграде, а также после, он много писал для Советского информбюро и ВОКСа, в частности, о русской культуре, её писателях и художниках.

…В Москве, в университете Российской академии образования, состоялись презентация и обсуждение недавно вышедшего сборника, посвящённого философу. Статья об «Анабазисе…», среди прочего, была отмечена едва ли не как самая сильная (разумеется, благодаря документам, в ней опубликованным). На молодого розовощёкого студента, например, произвело особое впечатление то, что М.А. Лифшиц, встречавшийся со смертью, так сказать, глаза в глаза, в отличие от экзистенциалистов, не был заворожён ею.

В ответ можно было бы, наверное, только напомнить, как спокойно и мудро смотрел на смерть и мужественно встретил её Пушкин, любимейший поэт философа (по воспоминаниям дочери, при чтении его произведений Михаил Александрович всегда бывал взволнован до слёз). О «солнце русской поэзии» Лифшиц писал с особым, конгениальным пониманием и проникновением, многое впервые глубоко объяснив, сделав понятным в его жизни и искусстве. Итак, вспомним пушкинские строки:

Во цвете лет свободы верный воин,

Перед собой кто смерти не видал,

Тот полного веселья не вкушал

И милых жён лобзаний не достоин.

В смерти нет никакой тайны, считал философ «с улыбкой Джоконды» (и писал об этом в своём последнем письме М.Г. Михайлову в Ульяновск), люди больше боятся не смерти, а умирания: умирать, распадаться на атомы – не приятно. А по мнению друга Лифшица писателя Андрея Платонова, Пушкин думал, что обыкновенной человеческой жизни должно хватить на всё, а кому не хватает – тому не хватит и вечности. Хотя, по-видимому, непросто бывает найти такое дело жизни и выполнить его так, чтобы в нём, как в судьбе и искусстве Пушкина, по слову философа, «отражалась вся бесконечность», каждый нашёл себя, свою судьбу, «…и чью-то душу отпустила боль» (из стихов А. Твардовского, который был слушателем М.А. Лифшица в ИФЛИ в 1930-е, а за годы войны стал его близким другом).

…Книга, о которой идёт речь, вышла фактически к 105-летию со дня рождения М.А. Лифшица и по своему содержанию, в том числе философскому, несомненно, составит определённый этап, веху в освоении его богатого научного наследия, в изучении его жизни и творчества. Вслед за ней в Москве, в издательстве Grundrisse, только что вышла ещё одна интереснейшая книга – переписка М. Лифшица и его друга, всемирно известного венгерского философа-марксиста Д. Лукача, за сорок лет (1931–1970). Готовятся и другие публикации.

Александр Иванов

*Восхождение (греч.)

"Мономах", №4, 2010 г.